Интервью с президентом Координационного Совета народов Кавказа Воронежской области Газибегом МАГОМЕДОВЫМ.
Магомедов — профессор хлебопечения: завкафедрой технологии хлебопекарного производства ВГТА. Человек во всех смыслах слова хлебосольный. Мы пришли к нему в гости, когда он только что закончил очередное мероприятие по чествованию ветеранов своего вуза. День Победы прошёл, но повод, чтобы воздать должное старшему поколению, остался.
— Я пришёл к убеждению, что ветераны — это особенный народ, — сообщил Магомедов. — Особенный – по взглядам, моральной стойкости. Это особенная общность!
Кто-кто, а Магомедов разбирается в понятиях «народ» и «общность». Статус обязывает.
Воронежская Нацпалата была и остаётся уникальным образованием
— Пять лет назад Вы говорили о том, что Национальная палата является уникальным для страны образованием. Последовал ли за это время кто-то примеру нашего региона?
— Нет, мы остаёмся единственной организацией подобного формата. Лишь через год после создания Национальной палаты Воронежской области, при Президенте России заработал координационный совет по национальным и межконфессиональным вопросам – он выполняет во многом сходные функции.
— Может, с точки зрения других регионов это неудачный опыт?
— Я напомню: около шести лет назад Воронеж ещё называли столицей ксенофобии. Каждый год случались нападения на иностранцев, а порой и убийства. Это главная проблема, для решения которой губернатор Алексей Гордеев собрал в палате представителей национальных диаспор, учреждений «группы риска» и профильных ведомств. Сегодня мы слышим о страшных инцидентах? Нет. Если случаются стычки между представителями разных национальностей, то исключительно на бытовой почве. Фактор межнациональной напряженности сведен к минимуму – и здесь невозможно отрицать положительную роль Национальной палаты.
— С чего Вы начинали эту работу?
— Мы должны были противостоять быстрым процессам – вспышкам агрессии. Поэтому очень важна оперативность. Мы постарались наладить быстрое и эффективное взаимодействие между национальными общинами и властью. В палате сформировано восемь групп – восемь опорных точек такого взаимодействия. В том числе — с правоохранительными органами, с миграционной службой, с управлением занятости, департаментами культуры, молодёжной политики, со СМИ.
— Если честно, в упомянутых ведомствах, судя по их отчетам, и без того всё всегда было хорошо с «национальной политикой».
— Есть такой фактор. Бороться приходилось с привычкой к начётничеству, с «палочной отчетностью», «страусиной стратегией». Не секрет, что у чиновников и правоохранителей в отчётах всегда всё красиво. Якобы проведено 20 бесед, якобы проведено 40 рейдов. А на самом деле не 40, а четыре, и то только ради галочки. С ними было работать порой сложнее, чем с приезжими. Одну памятку мы разрабатывали для вновь прибывающих студентов — как вести себя в новом культурном окружении, что надо знать о традициях народа, вузе, в котором предстоит учиться и т.д. А вторую – для преподавателей. Одну памятку составляем для рабочих-иностранцев, другую – для силовиков. Понемногу ко всем сторонам процесса стало приходить адекватное видение проблем.
Студенты из национальных республик России и стран СНГ, приезжающие сюда на учёбу, стали быстрее адаптироваться, вовлекаются в местную культурную жизнь. Стал традицией фестиваль искусств «Воронеж многонациональный» с участием всех национальных диаспор. Конкурсы, спортивные состязания – всё это понемногу сближает людей.
Ещё одна проблема – это трудовая миграция. Мы до сих пор не всегда понимаем, по каким каналам приезжают к нам в регион трудовые мигранты и по каким каналам потом уходят в «нелегалы». Сейчас рабочая группа Палаты в тесном взаимодействии с миграционной службой составляет «карту» таких каналов, ситуация для нас становится прозрачнее.
Добрые впечатления о Воронеже – это тоже капитал
— Последние события в Карабахе не «аукнулись» в Воронеже?
— Когда случилось обострение обстановки в Нагорном Карабахе, мы призвали армянскую и азербайджанскую диаспоры сделать всё возможное, чтобы эхо конфликта не прозвучало в Воронеже. Молодые активисты диаспор встречались, обсуждали проблемы – их совместное заявление с призывом к миру, надеемся, было услышано и на Кавказе.
Когда молодой человек возвращается на родину — а у него сотни родственников, друзей и знакомых, – его хорошие впечатления о Воронеже становятся мощнейшим фактором улучшения имиджа и роста популярности нашего региона. И наоборот.
— С какими жалобами к Вам сегодня обращаются? И есть ли у Вас полномочия для решения проблем?
— Огромный спектр жалоб: на самоуправство полицейских, волокиту с документами ФМС, устройство на работу молодого специалиста. Не секрет, что работодатели часто ущемляют граждан по национальному признаку. Но больше всего жалоб на правоохранителей, которые, например, не хотят заводить дело по заявлению «нерусского».
Директивных полномочий у нас, конечно, нет. Но, как правило, авторитета организации, где председателем – губернатор, хватает, чтобы к рассмотрению просьб жалобщиков отнеслись повнимательней. Чаще всего этого оказывается вполне достаточно!
Между городом и деревней
— Сколько национальностей представлены в регионе и сколько – в Нацпалате?
— Учреждали Палату 20 национальных диаспор, в том числе русская. И каждый год число участников прирастало ровно на одного. Одними из последних к сообществу присоединились татарская, немецкая, еврейская, афганская диаспоры.
А вот национальностей в области — более ста пятидесяти. Некоторые национальности не считают нужным реализовывать такую форму самоорганизации. Нет формальной структуры у таких крупных диаспор, как белорусская или мордовская. С другой стороны, некоторые национальности представлены двумя-тремя организациями.
— Можно ли разделить диаспоры на «городские» и «сельские»?
— В какой-то степени – в зависимости от трудовых и социальных традиций каждого народа. Армяне и азербайджанцы у нас – преимущественно люди городские. Турки-месхетинцы, корейцы — компактно проживают преимущественно в сельских районах. А земляков-дагестанцев затрудняюсь даже определить: их примерно поровну в городах и в глубинке. И я бы не сказал, что национальные диаспоры в том или ионом районе формируются в зависимости от благоволения того или иного главы. В работниках и налогоплательщиках одинаково заинтересованы все районы. Скорее – исторически так складывается – обжившиеся на одном месте семьи понемногу привлекают своих земляков на вторую родину.
Деньги решают не всё
— Само собой, в работе Национальной палаты принимают участие русские люди, в том числе местное казачество и духовенство. Но говорить о русской диаспоре можно только условно. Русский народ, как в стране, так и в Палате – скорее, сила, объединяющая все «окраины». Попытки представить его в роли завоевателя – только на руку потенциальным завоевателям, которым не даёт покоя мысль, что 20-30 процентов природных богатств принадлежат стране, где сосредоточено лишь 2 процента населения.
Национализм — самый беспроигрышный инструмент любой разрушительной политики. Уже не первый век недоброжелатели предпринимают попытки ослабить и развалить страну через внутренние межнациональные и межконфессиональные конфликты. Я спрашивал своего друга, ученого из Чечни: как же так получилось, что в республике чеченец пошел на чеченца? Никогда, говорит, не было проблем ни в отношениях между чеченцами, ни между чеченцами и русскими. Всё дело – в огромных деньгах, которые инвестируются в национализм. Пока будут идти эти деньги, будет продолжаться война.
Именно эта финансовая бомбардировка сделала в своё время Воронежскую область «центром ксенофобии». Но, уверен, что с Воронежа начнется и возрождение «Советского Союза» – как территории бесконфликтного, дружественного существования разных народов. Динамика развития таких отношений, авторитет, который регион завоевал в многонациональном мире нашего государства, даёт нам право претендовать на такое звание.
Автор: Александр Саубанов
