В начале 1960-х годов в Воронежском филиале Московского полиграфического техникума, а затем института, преподавал Григорий Маркович Фельдман. Студенты обожали своего наставника. Искали общения с ним и после получения дипломов. Немало выпускников этого учебного заведения впоследствии стали директорами типографий, как и мой отец, Василий Горяинов.
«Помогите сыну»
В конце 1990-х к нам домой приехал седой старичок, в котором папа узнал того самого Григория Марковича. Визит оказался необычным. Как выяснилось, у четы Фельдман был единственный сын Женя, инвалид детства, имеющий неизлечимое психическое заболевание. Родители всю жизнь нежно опекали своего несчастного ребёнка, но его будущее даже боялись себе представить.
Маме Евгения поставили страшный диагноз – рак последней стадии. Сам Григорий Маркович тоже не блистал здоровьем в свои преклонные годы.
– Не согласится ли кто-нибудь из вашей семьи стать опекуном Жени и проживать с ним в Воронеже в трёхкомнатной квартире, которую я подпишу под опекуна? – задал необычный вопрос отец безнадёжно больного ребёнка (хотя «ребёнку» было уже под 40 лет). Согласиться с предложением означало бросить свою семью и посвятить жизнь чужому человеку. На такой гражданский подвиг никто из нашей семьи не решился.
На деревню дедушке
Минуло ещё 20 лет. В типографию Хохольского района почтальон принёс странное письмо из Израиля. Адресат был указан так: директору. Автор путанно объяснял, что ищет детей директора типографии, учившегося у Григория Марковича Фельдмана. Ни имен, ни фамилий писавший письмо не помнил. За последние годы в типографии сменились четыре руководителя. Понять, о ком идёт речь, было сложно. Но невероятным образом письмо попало в мои руки.
Сразу вспомнился тот незабываемый визит убитого горем старика Фельдмана. Завязалась переписка с сыном человека, перед которым было все-таки неловко за тот давний отказ.
Репатрианты
В 2000 году, писал Евгений, они с отцом продали квартиру и уехали в Израиль. Отец случайно оказался миллионным репатриантом из России. В аэропорту Бен Гурион их с сыном встречал премьер-министр Эхуд Барак. Женя просил непременно найти в интернете репортаж с той встречи, чтобы я не сомневалась в подлинности факта.
Сначала они с отцом снимали жильё в небольшом израильском городке, а через пять лет Григория Марковича не стало. Социальные службы Израиля помогли Жене похоронить отца на еврейской земле, а 45-летнего инвалида поместили в дом престарелых.
Назвать его богадельней не повернётся язык. На интернет-снимках социальное учреждение напоминает приморские курорты под пальмами. Женя стал жителем древнейшего городка Акко в Западной Галилее, расположенном на живописном побережье Средиземного моря, с историей в 5 тысяч лет.
Набережная города Акко. Фото – flectone.ru
Beit Avod Lilian
Эти слова я пишу на конверте примерно раз в месяц. Дом престарелых «Лилиан». Связь по интернету наладить не удалось. Письма идут по три-четыре недели. Когда послание задерживается, Женя звонит по чьему-то мобильному телефону, тратя уйму шекелей, и беспокоится: почему я не пишу так долго?
Тоска по Родине, по Воронежу, по родному языку, по русской зиме пронизывает все его послания. Он засыпает меня вопросами. Слушаю ли я радио «Маяк»? Что растёт в моём саду? Где трудятся мои дети? Какая погода сейчас в Воронеже? Какие там строят дома и ходят ли трамваи?
О себе Евгений рассказывает очень подробно. В доме престарелых ему отвели целую комнату с телевизором и мебелью. Кормят четыре раза в день. В меню традиционные еврейские блюда: хумус, фалафель, много овощных салатов и, конечно, пресные лепёшки маца. Сытно и вкусно, считает постоялец заведения.
Три раза в день ему дают «эффективные таблетки». По словам Жени, в Воронеже у него случались приступы и истерики, а здесь настроение остаётся ровным. Недавно сделали операцию на почке.
Каждый день уроженец Воронежа гуляет два часа по набережной Средиземного моря. Раз в неделю к нему приходит русскоязычный волонтёр, и они ведут двухчасовые беседы. За это нужно платить целых 80 шекелей, но не слышать родную речь – выше сил больного одинокого человека. С личной бухгалтерией Евгений справляется сам.
– 80% моей пенсии по инвалидности забирают на нужды дома престарелых. 380 шекелей остаётся мне. 80 плачу за телевизор. Курс шекеля – 25 рублей, – писал он.
Так выглядят дома престарелых в Израиле. Фото – dom-prestarelyh.net
Ностальгия
Размеренная, спокойная и обеспеченная самыми необходимыми вещами жизнь. Почему же в каждом письме столько отчаянной тоски по русскому городу, который он и видел-то только на прогулках с родителями?
В последних письмах из Израиля часто повторяется просьба: найдите адреса директоров типографий, которые учились у моего отца. Может, их дети или внуки тоже напишут мне о жизни в России...
Наивный Женя, думается мне. Через бездну времени уже не соединишь ту ниточку с Родиной, где тебе жилось так уютно под родительским крылом. Радостную новость принесло последнее письмо: в доме престарелых приняли на работу русскоговорящего социального работника. Теперь можно будет слушать родную речь. Возможно, бесплатно.
Ольга Соболева
Фото автора
